«Ценность веры в Бога — это еще и дань памяти миллионам людей, наших собратьев, которые подвергались преследованиям во времена богоборчества только потому, что не хотели отречься от веры. Эта идея должна быть понятна даже людям, далеким от религии».
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Изучение жизни и наследия новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви имеет особое значение не только для духовенства, но и представителей науки, культуры, государственных и общественных деятелей. Образ святых способствует формированию высоконравственной личности, гражданина и патриота Отечества. Однако следует отметить, что большинство имен православных исповедников до сих пор остается мало известным и почти не почитаемым нашими современниками. Одним из ярких примеров исповедников Православия, до сих пор остававшимися неизвестными нашим современникам, является Всеволод Васильевич Попов.
О жизни Всеволода Васильевича известно немного. В открытом списке жертв политических репрессий Русской Православной Церкви XX века, баз данных Красноярского общества «Мемориал», «Бессмертный барак» и «За Христа пострадавшие»; Книг Памяти: Красноярского края и Республики Коми. Том 13 часть 3, а также на сайтах Православного Свято-Тихоновского Богословского Института и Минусинского регионального краеведческого музея им. Н. М. Мартьянова в Мартирологе Минусинского региона конца 1920-1950-х гг. опубликована информация в сокращенном варианте, изложенная на основании документов архивно-следственного дела УФСБ по Красноярскому краю Д. П-11510 о служителях религиозного культа, подвергшихся необоснованным репрессиям в период 30–40-х и начала 50-х годов на территории Красноярского края.
Некоторые новые данные о жизни новомученика Попова В. В. появились в результате изучения архивных материалов Мартьяновского музея, а также из воспоминаний его жены – Марии Николаевны Вознесенской, дочери – Надежды Всеволодны Поповой и внучки – Веры Ивановны Тарабриной (г. Абакан).
Попов Всеволод Васильевич по паспорту, полученному после освобождения из заключения родился 06 февраля 1885 г. в с. Троицко-Печорск, Усть-Сысольского уезда, Вологодской губернии, протоиерей, из рода потомственных священнослужителей Коми края. Национальность – русский. В свидетельстве о рождении Попова В. В. (выданном повторно в 09.09.1949 г. ДК № 030432) дата рождения указана 20 февраля 1889 г., национальность – коми.
В послужном списке Попова, написанного собственноручно для канцелярии Новосибирского епископа Варфоломея, сообщается, что он в 1907 г. окончил Вологодскую духовную семинарию. После окончания семинарии служил в Вологодской духовной консистории. В воспоминаниях его дочери Надежды Всеволодовны Поповой указывается, что «…Духовная семинария, по-моему, не была окончена отцом. По каким причинам – не знаю, но учился он хорошо, пел в церковном хоре. Какого храма в Вологде – не знаю тоже, по выходе из семинарии служил чиновником в консистории до посвящения в сан…». (Восп. об отце Надежды Всеволодны Поповой).
В 1909 г. Попов В. В. рукоположен во диакона, в 1910-ом – во священника к церкви с. Ново-Николаевка Вятской губернии. С 1909 г. по 1917 г. служил диаконом и священником в Вятской епархии. После начала Гражданской войны семья Поповых бежала в Сибирь. Некоторое время, в 1917 г., отец Всеволод служил в церкви с. Спасо-Богородичное Пермской епархии. В 1920 г. семья оказалась под Красноярском.
«Когда началась гражданская война, то родители бежали от неё в Сибирь. Ехали на лошадях, плыли на пароходе, в Тобольске схоронили сына Владимира, ехали дальше по железной дороге. Добрались до Томска, где задержались, так как мама заболела тифом и лежала в больнице. Потом доехали до Красноярска, и отец попросил направить его туда, где не стреляют. Но вакантных мест не было и его назначили на место диакона в глухое село Тушканчики, где-то в тайге за Красноярском», спустя 33 года после смерти отца напишет в своих воспоминаниях его дочь – Надежда Всеволодовна Попова.
5 мая 1920 года Попов был определен священником церкви с. Большой Яр Минусинского уезда Енисейской губ. В 1924 г. перемещен к церкви с. Белоярское. В декабре 1925 г. переведен в с. Мало-Минусинское, где служил до 1933 года. В 1927 г. возведен в сан протоиерея. Состоял благочинным 3 и 4 округа Минусинской епархии.
За это время о. Всеволод несколько раз арестовывался. «Шла коллективизация и раскулачивание. Потянулись обозы с раскулаченными, наши хозяева оказались в числе их и нам пришлось переехать в другую квартиру, потом ещё и ещё. Отец продолжал служить, из города приходили вести об аресте то одного то другого, главным образом за золото. В марте 33-го стали арестовывать священников, уже всех забирал, а об отце забыли, правда ненадолго. Был чистый понедельник, первый день великого поста, мама стирала, отец пошёл служить. Наша квартира – комната, в доме Мязиных (сами они жили в кухне, их было человек 7-8) окнами выходила на церковь и на дорогу. Как рассказывал потом трапезник, молящихся было очень мало, несколько старух, отец отслужил положенное на этот день, сам подмёл пол в церкви, паперть, дорожку к воротам и пошёл домой. Сели завтракать. Как сейчас помню: картошка варёная, капуста с постным маслом, грибы. Мимо проехала легковая машина, остановилась у соседнего дома. Мама сказала: «Это за тобой», взяла фотографии и вынесла в кухню. Через несколько минут вошли мужчины, дедушка видимо секретарь или курьер с/с. Она то и показала не тот дом, т.е. ошиблась, чтобы дать понять, что приехали за батюшкой. Вряд ли она могла не знать где живёт поп, ведь это деревня. Всё равно спасибо ей – фотографии у нас сохранились. Начался обыск, первыми сундук с одеждой и второй с бельем, больше искать было нечего: золото у нас не было…». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
26 февраля 1933 года Попов В. В. вновь был арестован по «Делу епископа Димитрия (Вологодского) и др. Минусинск, 1933 г.», (Архив УФСБ по Красноярскому краю. Д.П-11510). Всего по обвинению в систематической антисоветской агитации, направленной на срыв мероприятий советской власти тогда было арестовано 82 человека. Из числа духовенства, монашествующих и «церковников»: 1 архиепископ, 17 священников, (1 иеромонах), протодиакон, 1 монах, 8 монахинь, члены церковного совета, прихожане. Главным обвиняемым был правящий архиерей Минусинский и Усинский, архиепископ Димитрий (Вологодский Дмитрий Матвеевич).
Из обвинения священнослужителей: «Вологодский Д.М., Борков В.Н., Суховский А.П., Забаровский Т.П., Шнырев В.С. по обоюдному сговору между собой в 1931 г. создали на территории бывшего Минусинского округа к/р повстанческую церковно-монархическую организацию, ставившую перед собой, как конечную цель, свержение советской власти, явились идейными вдохновителями и практическими руководителями свержения последней… Под их руководством созданы ряд к/р ячеек: в Минусинском, Курдинском, Каратузском и Аскизском районах Западно-Сибирского края: которые, вербуя членов для к/р организации, вели борьбу против проводимых партией и правительством мероприятий в деревне, в особенности против колхозов, подрывающих основу и корни религии». Остальные 76 человек обвинялись в следующем: «Вступив в члены к/р организации проводили борьбу против мероприятий, проводимых партией и правительством на селе, занимались антисоветской агитацией, направленной на подрыв колхозного строительства, сплачивали вокруг себя верующих из числа кулацко-зажиточного и антисоветского элемента, используя их как агитаторов в селах и районах, проводили подготовку кадров для к/р организации, ставившей перед собой как конечную цель подготовку вооруженного восстания для свержения советской власти при помощи интервенции с последующим восстановлением монархического строя».
Следователь, писавший обвинительное заключение, попытался изложить деятельность мнимой к/р организации по пунктам. Так, в пункте «политическая платформа к/р организации» он написал: «Активные руководители к/р организации учитывали, что в своей повседневной работе с верующими нельзя выступать с чисто политическими установками, а начать борьбу под лозунгами укрепления своих общин, борьбы с обновленчеством, а отсюда встать на путь активной борьбы с советской властью, обосновывая все это с религиозной точки зрения (Священное Писание) и проводить активную к/р работу маскируясь церковными общинами верующих».
«Методы к/р работы организации» излагались в обвинительном заключении в следующем смысле: «Создав основное ядро вокруг церковных общин, привлекали верующих в ячейку через проповеди в церквях, перешли на метод создания передвижных групп, которые, ходя по селениям районов, проповедовали Слово Божие… подготовляя почву к вооруженному восстанию для свержения существующего строя и последующего восстановления монархии…». Таким образом, активная церковная работа представлялась как попытка свержения советской власти.
Так как среди арестованных было много селян хакасских улусов, которые приняли Православие под влиянием епископа Димитрия, то ему вменялось в вину и «распространение религиозных предрассудков среди местных жителей».
Большинство обвиняемых не признали себя виновными, Всеволод Васильевич был в их числе.
6 июня 1933 г. Особая тройка при полномочном представительстве Объединённого государственного политического управления (ПП ОГПУ) приговорила большую часть обвиняемых к различным срокам заключения в концлагеря или ссылке в отдаленные районы Нарымского края: 9 человек — к 10 годам концлагерей, 13 человек — к 5 годам концлагерей, 16 — к 3 годам концлагерей, 5 человек — к 5 годам ссылки в Нарымский край, 3 человека — к 3 годам ссылки. Архиепископ Димитрий (Вологодский) был приговорен к 5 годам концлагерей, ввиду преклонного возраста наказание было заменено на ссылку в Нарымский край на тот же срок, но фактически он отбывал наказание в Минусинском исправительно-трудовом лагере (ИТУ).
Протоиерей Всеволод Васильевич Попов был осужден 10 июня 1933 года тройкой при ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю по ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы. «Суд был, конечно, закрытый, скорее всего просто прочитали им приговор, обвинили в заговоре: кому поселения 5 лет, кому три года выселки, а тем, кто не подписали обвинение получили по десять лет ссылки… Собрала мама, что могла в дорогу, проводили до Абакана на пароходике, привели на железнодорожный вокзал, посадили в сторонке, провожающие стояли поодаль – близко не подпускали…». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой). Срок Попов В. В. отбывал в Северо-Восточном ИТЛ на Колыме, в Магадане (в Мариинском лагере). Большую часть срока трудился прорабом на лесоповале.
Мария Николаевна Вознесенская, супруга Попова Всеволода Васильевича вспоминала: «все лето, пока шло следствие, ходили в Минусинскую тюрьму с передачами. Когда Всеволод Васильевич был сослан на Колыму, от него регулярно приходили письма. Жалоб в письмах не было» – делилась воспоминаниями о своем дедушке Вера Ивановна Тарабрина.
Несколько раз до ежовщины Попов В. В. посылал семье посылки и денежные переводы. «Отел работал на лесоповале. Говорил, «весь лес на Магадан через мои руки прошел», работал прорабом. С начальством отношения шли хорошие, с товарищами по лагерю тоже, т.к. заключённые в большинстве были священники… праздники справляли в лесу, как могли служили все церковные богослужения, пели церковные песнопения, а иногда и мирские. (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
Летом 1941 года Попов В. В. сильно заболел и его отправили на материк в больницу. Мария Николаевна посчитала, что посылки и переводы задерживают из-за войны, а когда получила письмо из Мариинска, о том, что по дороге у Всеволода Васильевича украли все теплые вещи и продукты отправила к нему Надежду: «…мама работала в школе учительницей начальных классов. Она и заикнуться не могла, что надо ехать к заключённому. Решили отправить меня. Мне исполнилось 16 лет. Я училась в девятом классе… обрезали ватный подрясник, собрали кое-какие продукты, в основном сухари, и снарядили меня вместе с одной старухой у которой сын тоже сидел в Мариинске… Приехали в Мариинск – это было в декабре, мороз – 40°С… Гулаг находился посреди голой степи, сугробы снега, высокий забор, крепкие ворота, вышки с часовыми и крохотная караулка у ворот… Наконец сказали: «Привели!». Подвели меня к воротам и показали в прорезанный зарешеченный треугольник размером 10 – 15 см. и спросили: «Узнаёшь?» – «Узнаю!» хотя, как я могла узнать: ведь он одет по-другому и волоса стрижены и прошло девять лет с тех пор, как я его видела в последний раз. Он, вероятно, также «узнал» меня, как и я его… раскрылась калитка, он меня поцеловал, я передала ему мешок с посылкой. На этом наша свидание закончилась…». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
Позже Всеволод Васильевич напишет домой письмо со словами благодарности к дочери: «…он благодарил меня удивлялся тому как я выросла за девять лет…». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
В марте 1943 года, перед освобождением, Попов В. В. заболел и его положили в больницу. Может быть это спасло его от неминуемой гибели, так как врач не только лечил его, но и кормил, а в лагере от голода умирали десятками, может сотнями.
«Отец пришел очень худой и очень больной ну добрый и бодрый. Это был март 43-го. Узнав о его возвращении, потянулись к нам его прихожане, знакомые… отец нанялся сторожить картошку… в начале августа стали поспевать арбузы дыни… сосновый бор подлечили отца…». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
В те трудные времена к нему приходили с просьбами: отпеть война, отслужить молебен, панихиду или покреститься. Батюшка не отказывал, а руководство не препятствовало.
Позже Попов В. В. трудился сторожем в «Рыбтресте». В 1944 г. был назначен настоятелем Николаевской церкви в г. Абакане, которую открыли после восстановления 7 января 1945 г. Здесь он прослужил до 1955 г.
«…отец конечно же не мог отказаться и начал вместе с двадцаткой 20 верующих и церковным советом открывать церковь. Прежде всего надо было её привести в божеский вид: деревянная, она использовалась видимо под всякие хозяйственные нужды, была разграблена и загажена. Но средства собирали верующие охотно и в Рождество – 7 января 1945 г. храм был освящен и начал действовать. Отец создал хороший хор, так, чтобы богослужение проходили торжественно. Народу было очень много – всех маленькая церковь не вмещала. Я была на Крещенье. Разрешали сделать Иордань на реке. И вот в мороз – 40°С крёстный ход отправился на реку (это около километра пониже нынешнего речвокзала). Отец был в ризах, в руке металлический крест, на голове Камилавка (высокая, но холодная, негреющая). В прорубь опускает крест голыми руками неоднократно и совершает обряд освещения воды, потом крёстный ход, возвращается в церковь… я удивляюсь, как не отморозил он руки, как не простыл, не заболел!? я хорошо знаю, что руки ничем не натирались, никаких защитных средств не употреблялась.
Одна сила духа.
Так начался последний период служения Богу у моего отца. Период, который тоже не был лёгким.». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
После определения Попова В. В. в возрасте 70 лет за штат из-за интриг своего сослуживца Косырькова Ильи Андреевича и его сторонников, он продолжал принимать и наставлять верующих. В 1956 году, накануне Рождества, батюшке вручили письменное разрешение принимать участие в богослужении, а затем он был возвращен на должность настоятеля, которую он занимал до отстранения. Получив этот документ Всеволод Васильевич был так потрясён, что с ним случился инсульт. Однако, после длительного периода между жизнью и смертью, о. Всеволод стал медленно поправляться. К нему вернулась речь и память. Вернуться к служебным обязанностям он уже не мог…
По праздникам он принимал участие в богослужениях, был также общителен и доброжелателен. Он знал почти всех постоянных прихожан и называл их по имени и отчеству. Много людей приходили к батюшке за советом.
Накануне своих именин в 1961 г., Всеволод Васильевич отправился в храм, чтобы исповедоваться и причаститься. День был солнечный он не захотел надеть валенки и надел сапоги. Выходя с автобуса, отец поскользнулся и упал. Увидели это верующие, подняли его и вызвали скорую. Когда прибежала дочь Наденька он был бледен, испарина на лбу, но отел пытался шутить с дочерью: «Вот решил прыгнуть, да не получилось…».
«Мы попросили скорую подождать, чтобы исполнить его желание исповедаться. Потом повезли его в больницу. Мама вернулась оттуда удручённая. Лучший хирург города сказал, что у него страшный перелом – полный перелом бедра… жить ему осталось совсем мало, причина на то – слабое сердце (организм истощен трудами и болезнями…). Домой потянулись проведать отца бесчисленные посетители, прослушавшие о том, что батюшка плохой (он был в полузабытьи, приходя в себя узнавал, слабо приветствовал, крестился, иногда стонал… 27 февраля 1961 г. в 4 часа утра я сменила маму, она прилегла, а часов в шесть или пять я хотела дать папе лекарства с ложечки, но он отвёл мою руку – взгляд отрешенный… Обряды все были исполнены, ночь стояло тело у церкви, читали молитвы, потом отпевание… народу было очень много, но многие и не знали, потом сожалели, что не проводили в последней путь своего пастыря». (Восп. об отце Надежды Всеволодовны Поповой).
Умер Попов Всеволод Васильевич рано утром 27 февраля 1961 года в Абакане и был похоронен на городском кладбище. Реабилитирован 15 ноября 1989 г. прокуратурой Красноярского края.
В своих воспоминаниях об отце Надежда Всеволодовна напишет: «Мой отец Попов Вс. В. был таким, каким должен быть православный настоящий священник. Это не моё только представление о нём. До сих пор, хотя с его смерти прошло 33 года, мне, к моей великой радости и гордости приходится слышать о нём добрые слова, причём от людей совершенно посторонних: то старушка вспомнит, как «батюшка Сиволод» угощал её полу голодных ребятишек в послевоенные годы конфетами, то передадут воспоминания своих мам знакомые старушки о том, как утешал он в постели умирающего…».
И действительно, изучая жизнь исповедника Всеволода Васильевича Попова невольно приходится осмыслить печальные страницы прошлого и оценить его подвиг. Не смотря на смутные, тяжёлые времена он смог выстоять и не предать Бога.
Выражаю искреннюю благодарность Вере Ивановне Тарабриной (внучка Попова В. В., г. Абакан, Республика Хакасия) за переданные в дар в Минусинский региональный краеведческий музей им. Н. М. Мартьянова воспоминания своих родственников, а также документы, фотографии и личные вещи своего деда и няни-крестьянки, проживающей в семье Поповых – Семухиной С. В. Поступившие предметы имеют историко-культурную ценность и открывают новые страницы истории нашего города и края.
И.Л. Решетникова, Минусинский краеведческий музей им. Н. Мартьянова
